©
В своё время на меня произвела сильное впечатление откровенность, с которой в «Максиме Осе» Мирослава Латыка выражена ксенофобия. Среди прочего, едва ли случайно, что подлый шинкарь Нахман (настойчивость, с которой он требовал от казака заплатить за выпитое, с самого начала указывала, что добра от такого не жди) носит имя одного из самых известных евреев в украинской истории. Сколь отличен посыл «Довбуша» Олеся Санина, который открывается благодарностью польскому народу, а прадед Нахмана из Брацлава оказывает помощь заглавному герою и спорит с им о путях праведности.
Сцены с Баал-Шем-Товом, которые символически утверждают не только человеческое, но и гражданское равенство всех обитателей современной Украины («це ж і твоя земля») вне зависимости от их этнической и религиозной принадлежности, ценность вклада всех национальных культур, придавших нашей стране столь богатый культурный колорит, являются одним из главных достоинств картины, ставшей едва ли не лучшим украинским историко-патриотическим фильмом. Вместе с тем, «Довбуш» не свободен от недостатков, главным образом драматургических. В этом масштабном повествовании с мастерски воспроизведённой исторической фактурой и хорошими актёрскими работами сюжет является откровенно сумбурным, боевые сцены, за некоторым исключением вроде финального поединка, при всём размахе, предстают беспорядочным мельтешением слишком коротких кадров, персонажи одномерны или попросту блеклы. Особенно неудачно обстоит дело с негативными персонажами-поляками. За исключением, пожалуй, достаточно эпизодического Потоцкого (если не путаю, его сыграл Даниэль Ольбрыхский), выразительно надменного и при этом полного воинской удали польского вельможи, они кажутся лишёнными особых примет негодяями, чьи действия всецело подчинены их сюжетной функции- они старательно вероломствуют и душегубствуют, но совершаемые злодейства не имеют никакой индивидуальной окраски, не считая нескольких удачно найденных штрихов, вроде высокомерного смеха одного из них, получившего смертельную рану.
С положительными дела обстоят немногим лучше. Не считая атаманов, о которых речь ниже, из опришковской ватаги никто не выделяется (моя коллега на это замечание возразила, что сказанная одним из них перед нападением на марширующих жовниров фраза о военном оркестре поляков «тільки музик не чипайте» весьма удачна- но не смогла вспомнить, кто именно её сказал). Это взаимозаменяемые статисты, и сказанное или сделанное одним мог с тем же успехом сказать или сделать другой. Даже таким замечательным исполнителям, как Олег Шульга и Роман Ясиновский, не удаётся придать своим героям должного своеобразия в отсутствие драматургического подспорья (они оказываются такими вот товарищами по несчастью уже второй раз после «Снайпера» Марьяна Бушана). Быть может, изначально характерам было уделено больше внимания, но ими было пожертвовано на монтажной стадии. К примеру, о миссии героя Ясиновского в тылу врага я узнал только тогда, когда он был схвачен- у меня создалось впечатление, что соответствующая линия была вырезана, так что от неё остался лишь печальный финал. Вполне вероятно, я мог что-то упустить, но ни один из тех, с кем я говорил, не смог пояснить, как этот персонаж оказался в роковой ситуации.
По сути, всё эмоциональное напряжение ленты держится на противостоянии не опришков и польских помещиков, а братьев Довбушей, Олексы (Сергей Стрельников) и Ивана (Алексей Гнатковский). Этих героев можно назвать олицетворением исторической легенды и исторической действительности. Олекса выступает этаким Благородным Разбойником, который, собственно, и не разбойник-то никакой, а мститель народных обид, защитник угнетённых, лидер национально-освободительной борьбы, Иван же- харизматичный душегуб, на словах хлёстко бичующий социальную несправедливость и при этом готовый лить свою и чужую кровь исключительно ради того, чтобы набить карманы золотом. При этом он вполне человечен- к алчности у него примешана жажда славы, и брата он продолжает любить, даже становясь его смертельным врагом.
Их диалоги- а, по большей части, вспышки ярости и приливы красноречия Ивана, -относятся к лучшим эпизодам фильма. Худшими же можно назвать актуальную, но, к сожалению, маловразумительную политическую линию с московскими посягательствами на Карпаты, дежурную, вялую любовную лирику, интригу с наёмным убийцей, чьё лицо скрыто балахоном и чья личность при этом едва ли не изначально очевидна для любого зрителя. Главной же проблемой ленты стоит назвать то, что её авторы то ли не сумели определиться со стилистикой повествования, то ли не смогли её воплотить.
В натуралистичности и возвышенном пафосе ленты, как и в последовавших за показом на Одесском кинофестивале, где я посмотрел фильм, выступлениях представителей съёмочной группы, чувствуется претензия на историчность, на показ подлинной истории Олексы Довбуша, вместе с тем ощутимо и стремление придать происходящему обаяние древних легенд. В результате повествование, что называется, проваливается между двух стульев. Интонация карпатского магического реализма по сути сводится к необязательному закадровому тексту (я так и не понял, кто его произносит) и флешбеков со сновидческой невнятицей, а немногие сцены, действительно основанные на исторических документах- в которых Довбуш предстаёт жестоким грабителем, предельно далёким от борьбы за национальное освобождение (среди таких сцен- нападение на ростовщика Лошака и чтение привилегий, дарованных графиней Яблоновской Штефану Дзвинчуку), -изменены до неузнаваемости. В этом смысле фильм Санина, на мой вкус, проигрывает куда более цельной картине о Довбуше создателя «За двумя зайцами» Виктора Иванова, снятой в 1959-м году- пускай и идеологически выдержанная (и при этом неожиданно для советского фильма демонстрирующая сочувственное отношение к религии), но лишённая всяких исторических притязаний, местами забавная, местами трогательная киносказка, где влияние легенд карпатских гор и французских фильмов плаща и шпаги чувствуется куда сильнее дидактики советских школьных учебников.
Хочу также заметить, что «золотой серединой» между вымыслом и исторической достоверностью в художественном осмыслении жизни карпатского героя мне представляется роман Гната Хоткевича «Довбуш», блестяще отразивший эпоху благодаря убедительно воссозданному историческому и региональному колориту, сильным характерам и оригинальной интерпретации документальных свидетельств, благодаря которой «гуцульский Робин Гуд» оказывается противоречивой и вместе с тем привлекательной фигурой, чей вполне праведный гнев, сочувствие к землякам и личное бескорыстие сталкиваются с реалиями грабительского промысла и в конечном счёте подчиняются ему.
1608