Євромайдан не міг би перемогти без націоналістів – але націоналісти не змогли перемогти в Україні після Майдану. Їхня програма занадто дрібна для такої великої країни, як Україна. Вони говорять про мову й історію, а не про економічні реформи. Такое написал в своем блоге (на «Обозревателе») Я. Грицак. Историк почему-то уверенно говорит о том, что якобы победа 2014г. была невозможна без участия националистов. Мое мнение состоит в том, что историк вчитывает в события какие-то смыслы, которые в них отсутствуют. Во-первых, сам термин «победа» был бы уместен, если бы эти события завершились мирно, но поскольку они не только не завершились мирно, но и все еще длятся, то можно говорить лишь о промежуточном результате, и он вряд ли «победный». Во-вторых, если бы националистов в свое время поставили на место, то итог, вероятнее всего, был бы действительно ... как минимум не такой кровавый. Но поскольку этого не произошло, и у нас в памяти, кроме всего прочего, кадры с Виталием Кличко, обданого пожарной пеной после безуспешной попытки остановить беспорядки на Грушевского, то уместно задать вопрос: какой метод исторического анализа используют те, кто с такой легкостью отводит националистам ключевую роль (вместо той трагически ошибочной, которая у них, с моей точки зрения, была)?
В этих целях, то есть исключительно для понимания качества методики, которой оперирует историк Грицак, я предлагаю ознакомиться с некоторыми его умозаключениями из статьи Ігри з кочергою: всерйоз і по-українськи и сопоставить их с реальными фактами.
Вітгенштайна порівнювали з чарівником: усе, чого торкалася його рука, перетворювалося на твір генія, пишет Грицак. В этой связи стоит отметить приверженность Витгенштейна теории телесных наказаний, которую он практиковал в австрийской сельской школе, давая, например, плохо успевающим девочкам пеналом по ушам (философ однажды вынужден был бежать из деревни, где началось его судебное преследование за чрезмерность в телесных наказаниях; впоследствии имел место процесс, оправдавший Витгентштейна, но не в связи с приведенным нами фактом, а с тем, что философ действительно изрядно сёк детей розгами, впрочем, не особо в этом отличаясь от других учителей). Читаем Я.Грицака дальше: Попри походження Вітгенштайн був ворожий до ідеї аристократизму й вибраності. Увы, но такое можно утверждать только по поводу второй половины жизни философа, которая приходится на период, последовавший за Первой мировой. Живя в Англии в довоенное время, Витгенштейн сделал себе мебель по индивидуальному заказу. Когда Бертран Рассел много лет спустя занялся ее продажей, то ему удалось еще и самому заработать на этом мероприятии. Витгенштейн по-аристократически щедро вручал друзьям наличные, жертвовал художникам, писателям и архитекторам (Рильке, Кокошке, Траклю и Лоосу в т.ч.), а однажды, опоздав на поезд Манчестер - Ливерпуль, предложил другу арендовать частный поезд, чтобы не менять своих планов. Когда оказалось, что это невозможно, то настоял на том, чтобы поехать на такси, что по тем временам было действительно барским жестом.
Я. Грицак умиляется мужеством Витгенштейна, который пошел на войну добровольцем, но ни слова не пишет о том, что Витгенштейн бездумно пошел воевать за свою родную Австро-Венгрию, которая была в Первой мировой агрессором. Не вызывает осуждения у историка и поступок Витгенштейна, который выдал нацистам колоссальную сумму денег (1,7 тонн золотом) - и это только за то, чтобы его сестрам было позволено не покидать Вену, а оставаться там, в оккупированном нацистами городе, все годы войны. В итоге, евреев Витгентшейнов признали арийцами (видимо, есть такие деньги, которые отменяют не только законы морали, но и расовые взгляды). Этот жест философа Грицак комментирует по-настоящему высокопарно: Вітгенштайн сам розпочав цю справу й провів її швидко та успішно, як і все, за що брався. Интересно, что действия, в результате которых сестры Витгенштейна получали не вполне уместные привилегии, Грицак называет успешными. В оптике Грицака, Муссолини, ратовавший перед Гитлером за сохранение жизни Зигмунду Фрейду, был менее успешен, чем Витгенштейн, поскольку четыре сестры Фрейда закончили-таки свои дни в газовых камерах, и ничье ни политическое, ни материальное содействие не помогло. Не думаю, что стоит осуждать Витгенштейна за то, что он спас только лишь своих вельможных сестер. Но в равной мере не вижу в этих действиях ничего такого, что бы можно было охарактеризовать как действительный успех - Витгенштейн явно не был вторым Шиндлером.
Следующий пассаж из Я. Грицака выглядит так: Легкість, із якою Витгенштайн долав життєві проблеми, та нічим не обмежена особиста свобода... В этой связи следует отметить, что два брата Людвига Витгенштейна, Ганс и Рудольф, покончили жизнь самоубийством, а сам Людвиг провел чуть ли не всю жизнь в состоянии перманентной депрессии, много раз признаваясь близким в намерении свести счеты с жизнью (по одной из версий, его мучения были связаны с осознанием неспособности побороть свои гомосексуальные влечения). В мае 1918г. философ предпринял попытку покончить с собой, узнав о смерти друга (опустим гипотезы о характере этой дружбы, но отметим, что и это Я. Грицака не интересует: у Витгенштейна, по данным историка, была нічим не обмежена особиста свобода). В тот раз жизнь философа, по некоторым сведениям, спас его дядя, случайно встретивший его на вокзале.
И последний перл. Рассуждая о Карле Поппере, оппоненте Витгенштейна, Грицак пишет: На закінчення навчання юний Попер виготовив навісну шафу для книжок. Грубо зроблена, з примітивним дизайном, вона видавала мізерність умінь і вбогість смаку- і, звичайно, її було не порівняти з білосніжним й елегантним Вітгенштайновим радіятором (абзацем выше историк рассказывает об инженерной умелости философа). В дополнении к этому материалу я прилагаю фотографию дома на улице Кундиангассе в Вене, спроектированного Витгенштейном для своей сестры Маргарете. Как известно, вкусы Витгенштейна были консервативными, однако в области архитектуры он был даже впереди своего времени. В той или иной мере, но как раз в том же стиле, что и полка Рассела, был спроектирован и этот дом.
Я нисколько не сомневаюсь, что личность Витгенштейна заслуживает интереса, как и участие националистов в событиях 2013-2014 гг. Однако Грицак, в обоих вариантах не полностью владея информацией, донельзя банально романтизирует эти аспекты (если не извращает их до придания им противоположных значений). Отмечу, что чем больше Грицак этим занимается, тем более это интересно, ведь он - медиумический голос какого-то довольно большого количества «зрителей» нашей страны.
308