Детектор медиа
В новом фильме Скорсезе есть все-таки одна сцена, ради которой его стоит смотреть.
Бандиты везут на убой одного из боссов мафии, а в машине воняет рыбой. Водитель, он же сын босса, до этой поездки подвозил товарищу неаккуратно запакованную рыбу, из-за чего в машине слегка воняет. И всю дорогу идет разговор об этой рыбе, а затем, когда уже появляется сам босс, то и о рыбе как таковой, поскольку он „босс“ и в этих вопросах.
В этом контексте нельзя не вспомнить, что сознание криминалитета часто несет на себе следы вытеснения человека из сферы специалистов (или - невозможности в нее попасть; человек стал криминальным, поскольку в его жизни завершился процесс десоциализации: на определенном этапе он осознал, что ничего не умеет, и потому и не может найти себе применения). И тогда человек парадоксальным образом «становится» специалистом во всех областях, не минуя случая показать, что он же и о рыбе все знает, больше всех. Правда, рыбой воняет, но это не важно. Есть повод показать свое тонкое знание. Правда, его везут на убой, а за рулем - его сын. Но звериное чутье ему изменяет: он вещает, он занят.
Не странная сцена, а самая точная. Тем более точная, что подана не нарочито, а в сплаве с проявляющей ее аллюзией. Ведь тема дохлой рыбы – символичная для итальянской мафии тема предательства. Герой Аль Пачино, словно в забытьи, не улавливает столь очевидных знаков, поскольку предательство, которое очевидно и даже обозначено столь красноречиво, не приходит ему в голову. Он проявляет себя в самом главном – в самоутверждении. И он этим с ходу захвачен, и это заглушает все остальное.
Сколь много иронии заложено в том, что он, унижая сидящего на переднем сиденье, задает ему вопрос, видит ли он что-то в своих очках вообще, столь много и смысла в том, что есть вещи, которые подавляют его способность видеть. И эти вещи – жажда доминировать в любой ерунде, и именно в связи с этими вещами такой человек и погибает от рук своих. У него смещен фокус. Он то о рыбе, в которой никто ничего не понимает, то о том, что кто-то чего-то не видит вообще.
Аллюзии, которыми богат фильм, – от трамповских жестов, до «волшебных» колец, которыми отмечают себя эти взрослые подростки криминального мира, – не делают этот фильм чем-то большим, чем прямолинейный чаплиновский «Диктатор» или проза известных нам советских классиков. В каком-то смысле, это скучно. Но вот эта сцена – это хорошо.
Ты, вообще, видишь что-нибудь в своих очках?
328