Когда в Берлине в 1893г. первый раз была выставлена картина Мунка "Крик", ее сочли неким вызовом правилам приличия. «Если целью господина Мунка было посильнее оскорбить публику, то, поздравляем, ему это вполне удалось», - так писали об этой картине рецензенты.
В известном смысле Мунк позволил себе «крикнуть» в живописи. Но, как и в жизни, это не совсем приветствуется. Традиция, которая сложилась в обществе, такова, что «хочется крикнуть, но не позволяет воспитание» (Ахматова).
Картина Эдварда Мунка "Крик". 1893.
Ахматова, описывая борьбу с «демоном» безумия (в годы коммунистического террора), выбрала в «Реквиеме» такие для этого слова: «...уже безумие крылом / души накрыло половину».
У живописи, в отличие от поэзии, выразительные средства менее условны. Краски и линии вполне способны показать поверхность вещей самым непосредственным образом. Но у Мунка, как у хорошего живописца, взгляд на поверхность только потому интересен, что намекает нам на то, что есть внутри («под крылом»). Пшибышевский, активный пропагандист и толкователь Мунка, писал о нем в следующих определениях: «Мунк - первый художник, который взял на себя задачу описать мельчайшие, неуловимые движения в сфере, неподконтрольной разуму: его картины - это непосредственно запечатленные на холсте оттиски души». И еще одно место: «Все темное и неясное, для чего в языке еще не найдено слов, что существует исключительно в виде бессознательных влечений, обрело у него цвет, тем самым выйдя на всеобщее обозрение».
Это стоит сравнить с рассуждениями Делёза. Рассуждая о том, почему живописец Ф. Бэкон видит в крике (как поведенческом акте человека) один из величайших предметов живописи, французский философ писал: «Речь вовсе не о том, чтобы придать цвет исключительно интенсивному звуку. Музыка, кстати, стоит перед той же задачей - конечно, не придать крику гармонию, но соотнести звуковой крик с вызывающими его силами. Таким же образом живопись соотносит с силами видимый крик, кричащий рот. (...) Кричат всегда в плену невидимых и неощутимых сил, расстраивающих любой спектакль и превосходящих даже пределы боли и ощущения".
Картина Фрэнсиса Бэкона "Штудия согласно "Портрету Папы Иннокентия Х" Веласкеса", 1953.
Крик у Бэкона - это крик слегка отстраненного человека, Иннокентий будто отгорожен от нас неким занавесом, и единственным элементом, где просматривается запечатленная динамика - является, собственно, сам крик.
Всмотримся в картину Мунка - безусловно, более симфоничное полотно, если сравнивать его с картиной Ф.Бэкона. Фигура человека искажена до карикатурности. Ладони рук прислоняются к скулам, сливаясь с нижней границей ушей до такой степени, что современные Мунку критики, намекая на полную утрату сходства «героя» картины с человеком, прозвали эти уши собачьими. Кричащий рот анатомически неправдоподобен, глаза и нос скорее напоминают мумию. Но главное свойство этого обезличивающего искривления - его сотнесенность с искривленным в картине пространством: кровавое небо, синяя река, серые части суши (видимо, берег реки и полуостров) - все это подвержено воздействию тех же сил: поверхности пространства искривлены таким же точно образом, как и человек. Фоновый пейзаж является порождающим явлением. Пейзаж в картине вызывает ассоциацию со стихией, поток которой поддался густым вихрям скручивающих ее сил. Человек, изображенный на картине «Крик», не пытается убежать от почти затягивающей его стихии, а делает то последнее, что обыкновенно есть у человека, находящегося в состоянии отчаяния - кричит.
Говорят, что Ахмадулина, уже после краха СССР, вспоминала, что в 70-80-е было много разговоров о том, кто же все-таки первый поэт эпохи: Евтушенко, Вознесенский, Окуджава, Бродский?... Но спустя какое-то время она сказала: «Высоцкий»".
Высоцкий наиболее выразительно решил ту задачу, которую обозначил выше цитированный Делёз: «не придать крику гармонию, но соотнести звуковой крик с вызывающими его силами». Так оно и было в случае с Высоцким: силы эпохи, прорываясь в художественный образ, разрушают спектакль. Это движение - стремление двигаться «поверх барьеров», как сказал бы другой поэт. Высоцкий не столько пел, сколько выговаривал в крике лучшие свои песни. Даже когда он делал это спокойным голосом, в этом его исполнении всегда оставалось неотъемлемое и главное качество: это было исполнение голосом, который ранее был надорван криком.
Если Ахматова скажет, что «безумие крылом души накрыло половину», то у Высоцкого так: «ужас режет наши души на-по-по-лам». Разные глаголы, разные поэтики. Одна - до крика, другая - в нем, с ним.
Крик - это или что-то последнее, или - накануне такого. Кульминационным моментом картины Андрея Смирнова «Жила-была одна баба» является крик героини.
У крика есть своя исчерпывающая и завершающая, как финальный аккорд, правота. Самодостаточная правота неприличия. Кричащий голос Высоцкого также неприличен, немузыкален, как и вообще всякий крик, «расстраивающий спектакль».
Неприлична смерть, и именно к ней крик и ближе всего (в смысле качества своей способности не считаться ни с чем, расстроить все).
470